Don't worry, be stupid
"В 20 лет кажется, что все еще впереди. А вокруг столько соблазнов - безумная свобода, яркая сумасшедшая жизнь затягивают в омут с головой, и ты отрываешься на полную катушку. Секс, наркотики, острые ощущения и бешеный ритм дарят вечный кайф и незаметно поглощают тебя целиком. И вот однажды ты понимаешь, что ты уже давно мертв и нет пути назад."
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: слэш (гомосексуальные отношения между мужчинами)!!!
Продолжение обитает здесь
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: слэш (гомосексуальные отношения между мужчинами)!!!
Продолжение обитает здесь
-
-
16.06.2009 в 00:43Мы бросали свои сны в океаны
Мы устали строить странные планы
Бесполезно время давит на плечи
Каждый новый день сдвигая на вечер
Это где-то может плохо но просто
Это где-то может скучно но точно
Расскажи мне только будь откровенным
Сколько нужно нам любви внутривенно. (с)
- Ненавижу, ненавижу, ненавижу...
Ваниль мерно раскачивается из стороны в сторону, обхватив голову руками, но даже так я вижу, что он плачет. Господи, ну зачем же ты делаешь себе больно?...
Я могу быть лишь посторонним наблюдателем, всегда им был, сколько себя помню - с того момента, как мы встретились. Еще я не должен мешать, мешать ему себя мучить, потому что только это его и спасает. А мне с каждым разом все сложнее и сложнее успевать...
- На, выпей. - протягиваю кружку и жду, пока он сделает пару глотков, после чего сухо закашляется и резко вскинет голову, а я как-будто падая с огромной высоты, на мгновение испытаю чувство невесомости и остановившегося дыхания с аритмией сердца, погружаясь в его невозможно большие, с расширившимися чернильными точками зрачков, глаза. Они притягивают меня пугающе неотвратимо, как земля или асфальт при падении с небоскреба - уже нет выбора, но перед этой стремительной неизбежностью это и неважно, потому что на преодоление этого огромного притяжения я потратил все оставшееся у меня время. Да разве не это и есть вся наша жизнь - затяжной прыжок в одном только направлении?...
Ваниль может быть сколько угодно дерзким, острым, упрямым, своенравным, но сейчас это всего лишь ребенок. Этот его отрешенный взгляд пугает больше всего, когда кажется, он навсегда останется в каком-то другом мире и больше никогда не посмотрит на меня осмысленно, как тогда, когда впервые пришел ко мне. Сам. Это была очередная ссора с Дамианом, слишком частая и обычная для нас всех. Но в тот раз все было намного серьезнее - Дамиан сказал, что устал и хочет разорвать их отношения. Слишком предсказуемо, с учетом того, что у него постоянно менялись партнеры, каждый из которых мог надеяться на одну ночь, а если повезет, то и еще на пару встреч. Мы к этому давно привыкли, наш лидер всегда был игроком и чувства других его мало интересовали, но Ваниль был другим, одним из нас, и он не собирался сдаваться так просто. Сам первый приходил, всегда первый извинялся, слишком сильно хотел с ним быть, но в тот единственный раз он сломался. Ничего такого, просто переспал с одним завсегдатаем тусовки, что вообще не было проблемой при его то внешности и данных. Но все имеет свои последствия и цену, даже нелепый на первый взгляд проступок в порыве отчаяния и страха. Первое: Дамиан так и не принял Ваниль назад, хотя и не узнал об измене или, скорее, это его совсем не интересовало. Второе: Он заболел. Лихорадка, сухой кашель, слабость и частая головная боль, вперемешку с раскаянием и попытками удержать любимого человека, вернуть все то, чего никогда не существовало. А я... я мог только благодарить Бога за то, что Ваниль нашел в себе силы прийти ко мне, потому что я верил - все теперь будет хорошо, он скоро успокоится, сдастся и забудет Дамиана. У меня было самое главное и важное оружие в борьбе за: любовь, любовь с самого первого взгляда, когда я только пришел в компанию, а потом остался - только ради него.
Но, как позднее оказалось, я опоздал. Все имеет свою цену и срок, даже все то, о чем ты мечтаешь - находясь у другого на ладони, оно может сломаться не от силы сжатия кулака, а от простого дуновения ветра. Я мог только проклинать всех и вся за то, что Ваниль не пришел ко мне раньше. Этот ублюдок, он заразил его и то, что казалось обычной простудой и недомоганием, превратилось в приговор. В заключении врача было сказано, что это лишь переутомление из-за стресса и усталости. Я сам дал ему прочесть. Но иногда реальность это не только то, что расстилается прямо перед глазами, а иллюзию так легко купить.
Согнувшись пополам и обхватив низ живота руками, Ваниль тихонько всхлипывает, а я осторожно приседаю рядом, бережно накрывая ладонью золотистую макушку. Почему-то сейчас я уверен, что никогда больше не испытаю такого чувства узнавания чего-то самого родного и близкого.
- Таде, поцелуй меня... - он мог бы просто подумать и я бы сделал, но вместо этого просит. С невыразимой нежностью касаюсь его соленых губ своими, причиняя себе боль, но я уже привык. Это повторяется так часто, что перестает иметь значение, только вот боль, притупляясь, совсем не уменьшается.
Малыш, почему всего одна ошибка нам стоила так дорого? Нам обоим...
Он обхватывает меня за шею и притягивает к себе, а я в последний момент еле успеваю, не расплескав, поставить кружку на пол.
- Все хорошо... - выдыхаю в его губы и убираю со лба выбившуюся мокрую прядь. В такие моменты мне хочется, чтобы утро никогда не наступало...
Не спеша расстегиваю его рубашку, а он смотрит на меня этим затуманенным взглядом, следит за каждым движением... возможно, я уже давно сошел с ума и все это просто сон, и с первыми лучами восходящего солнца нас уже не будет. Как было бы хорошо...
Провожу пальцами по нежной коже, отслеживая капельку пота и краем сознания отмечая, что он похудел еще больше. После чего наклоняюсь и обвожу языком выпирающие косточки ключицы, облизываю нежно-розовую бусинку соска, втягивая в рот и вызывая приглушенный стон. Не могу не улыбнуться - такой чувствительный, всегда так остро реагирующий на каждое прикосновение. Знал ли Дамиан, какое сокровище ему досталось?
Душный и дурманящий воздух спальни, обнаженное тело Ваниль, слабо светящееся в темноте. Его налившиеся кровью соски, и я облизываю языком розово-коричневые шелковые кружочки вокруг них, после чего беру губами отвердевший сосок и нежно начинаю посасывать, слегка покусывая и прихватывая зубами в ответ на участившееся тяжелое дыхание. Он закидывает голову на спинку дивана и его шея сейчас такая беззащитная, а эти сладострастные полустоны-полувсхлипы не дают ответа - что он сейчас испытывает? Боль наслаждения или наслаждение болью? И имеет ли это хоть какое-то значение, когда перед глазами, прикрытыми чуть подрагивающими длинными ресницами, стоит всего один человек.
Подхватываю под коленкой ногу и кладу на свое бедро, давая возможность полуобнять меня за спину, а он лишь выгибает спину и закрывает глаза в предвкушении, раздвигая ноги еще шире. И я чувствую, как горячо у него между ног, слышу, как он начинает громко стонать. А мои пальцы, исследующие его бедра, уже все в смазке.
Закидываю его бедро себе на плечо так, что теперь мне удобно вылизывать языком самый низ прохладного плоского живота, где начинаются завитки светлых жестких волос. Ваниль обхватывает меня за шею и, притянув к себе, жадно целует, проникая языком в самую глубину влажного и теплого рта.
Оторвавшись от его губ, я наклоняю голову и обхватываю горячую скользскую головку губами, после чего начинаю нежно посасывать, одновременно обводя языком и скользя вверх-вниз, не забывая ласкать и маленькую бархатную дырочку на самом конце.
- Таде...
Протяжный стон Ваниль - он уже на пределе, впивается ногтями мне в плечи и запутывает пальцы в волосах, бездумно причиняя легкую саднящую боль, а я продолжаю сводить его с ума, ни на секунду не отрывая взгляда от лица.
- Черт, Таде! - тут он неожиданно вскидывается и пытается свести ноги - Ты опять без презерватива...
Затем утомленный падает обратно на ворох подушек, а я лишь улыбаюсь:
- Тебе неприятно?
Вместо ответа он приподнимается и, бесцеремонно раздвинув ноги, садится мне на колени, так что головка моего возбужденного члена упирается ему в пупок.
- Дурак, - едва различимый шепот, и я кладу руки ему на бедра, нежно лаская тонкую кожу, а Ваниль, наклонившись, начинает не спеша целовать мои соски, вот он уже добрался до шеи, мочки уха... кусает их, слегка царапая плечи и грудь. Я лишь шумно выдыхаю, выводя потенциально бесконечные линии из прикосновений на его узкой спине, плечах, талии - в бесконечности пространства и бесконечности времени, которое никогда не сможет завершиться. Хотя это пугает, но я уже давно не строю в своих мечтах уютный конечный мир, потому что все, что мне надо, все, что я когда-либо хотел и мог желать, сейчас находится в моих руках. А что было до сотворения мира и что будет после конца света... мне это глубоко безразлично, ведь наша история - она здесь и сейчас.
Опускаю руки на его ягодицы и развожу половинки в стороны. Ваниль со всхлипом втягивает воздух и прогибается, откидывая голову назад и я чувствую, как его густые шелковые волосы ласкают мои колени.
- Ты ведь опять ел мятную конфету? - я в ответ искренне смеюсь, потому что знаю, что Ваниль любит эти ощущения - мягкое покалывание и жжение в головке, вызывающее небольшой прилив крови, а мне нравится его дразнить, пусть совсем редко и только в такие моменты как этот...
-
-
16.06.2009 в 00:43- Аааа... - Ваниль, блаженно прикрыв глаза от удовольствия, полностью отдается мне, наслаждаясь моей силой и лаской. А я то увеличиваю движения, резкими и быстрыми толчками входя в него, то наоборот, останавливаюсь, вынимая член почти полностью. Очень скоро стоны Ваниль переросли в хриплые ломающиеся крики, он исступленно извивался на мне и стонал, теперь уже полностью откинувшись назад и почти касаясь пола. В какой то момент мне показалось, что если он не перестанет вот так вот дергаться, то я его уроню, потому что мы все мокрые и чтобы схватить его покрепче, мне надо оставить на нежной коже синяки. Наклонившись, я подхватил Ваниль и крепко прижал к себе, вылизывая прыгающие в конвульсиях наслаждения соски. Это стало последней каплей и, изогнувшись в моих руках, Ваниль задрожал, со всхлипом утыкаясь мне в плечо, после чего обмяк и почти не дышал, лишь часто вздымающаяся грудь говорила о том, что он в сознании. Истома сладко разлилась по всему телу и, казалось, я мог провести так целую вечность...
- Таде, - такой тихий шепот, что сначала мне кажется, будто послышалось, но Ваниль поднимает голову и, по слишком блестящим в темноте глазам, я понимаю - он плачет.
- Что, малыш? - с грустной улыбкой провожу пальцем по его щеке, пытаясь успокоить, но добиваюсь прямо обратного эффекта - слезы из глаз катятся так быстро, что я не успеваю их вытирать. Наверное, я понимаю... Просто по-другому нельзя.
- Я... спасибо, - Ваниль резким движением вытирает мокрые щеки и старается мне улыбнуться, а на заднем плане рассеянная мысль, что он благодарит совсем не за хороший секс. Но сейчас, когда его лицо неожиданно светлеет, я думаю о том, что прощание со всем сущим не кажется больше чем-то страшным, чего следует избегать. Каждый день, превращающийся в тяжелое испытание, и иногда даже ночь... все это неважно, потому что я сделал свой выбор. Целое не больше половины. В конце концов, мы все уже давно мертвые, и понять это можно только в такие вот моменты, когда тебе больше всего, до безудержных рыданий и безумного, разрывающего душу на части, крика, хочется жить...